Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэ - Страница 96

К оглавлению

Конхинн который велел ему пойти и сесть между двумя горами, называемыми Сосцы

Ану. Сев на нужное место в канун Самайна, финн увидел, как раскрылись волшебные

холмы между Сосцами, и внутри там были огромные костры, и Финн услышал разговор

об обмене дарами между обитателями сидов. Потом из одного сида вышел человек с

корытом, в котором лежали свинья, вареный теленок и связка чеснока. Финн метнул в

него копье, данное ему Фиакалом, и убил на месте, а из холма послышались вопли. Это и

был убийца людей из свиты «женихов»

Совершив этот подвиг, Финн упросил Фиакала взять его с собой на традиционную встречу

фениев, хотя тот был уверен что «этот юнец» ему не чета и наверняка отстанет в пути.

Чтобы не идти слишком быстро, Фиакал повесил себе на шею двенадцать свинцовых

шаров и по дороге один за другим сбрасывал их со своей шеи. Финн эти шары подбирал, и

в конце концов нес все двенадцать, причем нисколько не уступал Фиакалу в проворстве.

Ночью, стоя в дозоре, Финн услышал на ближайшем холме стоны и причитания,

подошел и увидел трех женщин сидов. Женщины устремились в холм, но Финн успел

сорвать с плаща одной из них драгоценную пряжку. В качестве выкупа за пряжку она дала

ему сундук, полный золота и серебра, которое он поделил между фениями.

Здесь перед нами вновь типичные мотивы инициации — уход от матери, новое имя

получение оружия, победа над диким зверем. В некоторых моментах история Финна

совпадает с ритуалом, который юноши проходили, вступая в фиану, а ритуал этот

включал проверку семейных уз, испытание боевой доблести и силы, а также испытание в

двенадцати формах поэзии. Особенно знаменателен параллелизм между эпизодом, когда

мальчики бросают в Финна палки для игры в мяч, и испытанием кандидата в фении:

щитом и палкой он должен был отразить дротики, которые в него одновременно бросали

девять воинов. Что же до встречи Финна с враждебными силами незримого мира, когда

он сидит между «Сосцами Ану», на границе Западного Мунстера, ночью, не

принадлежащей этому миру, то невозможно найти прямые аналогии с известными нам

элементами традиционных испытаний. Такая встреча — существенная черта

инициационной практики в целом, и она фигурирует в других юношеских подвигах

Финна, например в повести о его победе над великаном Айленом Мак Мидной (который

имел обыкновение в канун Самайна приходить к Таре и поджигать ее), кстати, именно

эта победа принесла Финну главенство над фениями. В фольклорных повестях,

разрабатывающих сюжеты о Финне, есть рассказ о походе молодого Финна в страну

великанов, где его проглотило живьем одно из тамошних чудовищ, однако Финн сумел

прорезать себе выход наружу и не только спас свою жизнь, но и добыл чудесную чашу,

исцеляющую раненых и больных. Этот мотив тоже распространен весьма широко, как в

повестях, так и в обряде инициации. В Индии, например, практиковалось ритуальное

возрождение неофита, якобы проглоченного чудесной коровой. У некоторых племен на

севере Новой Гвинеи юношей помещают в особую хижину, построенную в форме

мифического чудовища, которое символически проглатывает их, а потом извергает из

своего чрева. Совершаемое при этом обрезание объяснялось юношам, еще не прошедшим

инициацию, как «укус этого чудовища». У конголезских бушонго юноши, проходящие

обряд инициации, должны обнаженными проползти через узкий туннель, который

символизирует нутро леопарда, и «вновь родиться на свет». Внутри этого туннеля сидит

кузнец, «кующий новых мужей», — он олицетворяет первопредка, зачинателя обрядов

Кузнец играет чрезвычайно важную роль и в повестях о детских подвигах Кухулина и

Финна, чю не удивительно, ведь, согласно традиционным представлениям, само ремесло

кузнеца обладает сверхъестественной природой, и во многих частях земного шара

существует тесная связь между обработкой металла и алхимией, кузнецом и

посвящением в «братства мужей». Мотив кузнеца, помогающего неофиту при инициации,

присутствует также в ирландской повести о Ньяле и четырех его сводных братьях.

Монгфинд посылает мальчиков к Ситхенну — кузнецу, колдуну и провидцу. Тот велит

им войти в кузницу и поджигает ее. Ньяль выходит из огня с наковальней в руках, а

остальные братья — с молотами, ведром пива и кузнечными мехами, с наконечниками

копий и вязанкой сухих веток, среди которых была одна зеленая. На основе этого кузнец

предсказывает их будущее. Второй раз Монгфинд посылает юношей к кузнецу за

оружием, а тот в свою очередь велит им испытать свою доблесть. Кульминация похода —

знаменитая сцена у источника, где юноши встречаются с безобразной старухой. В

некоторых традициях кузница символизирует огненное чрево чудовища, и испытание у

кузнеца можно рассматривать как второе, огненное рождение юношей для новой роли.

Однако наш рассказ об инициации ирландских героев будет неполным без анализа

повести об обучении Кухулина. Она существует в виде отдельного текста в рукописях

XVIII в, но мы остановимся на более ранней версии, включенной вповесть о сватовстве

Кухулина к Эмер.

Форгал Монах (Форгал Хитрый), узнав, что Кухулин сватался к его дочери Эмер,

пришел переодетым ко двору короля Конхобара и в надежде избавиться от юноши